Мечущийся впереди лучик света вдруг ударил назад, приказывая остановиться.

– Сейчас тихо-тихо, – прошептал Чой. – Скоро будем выходить.

Роман посмотрел на часы. Ого! Они ползут уже два часа. Поразительно, как быстро летит здесь время.

Лаз расширился. Вскоре Роман смог снова встать на корточки, а затем и выпрямиться во весь рост. После более чем часового ползания на брюхе это было истинное удовольствие. Стало легче дышать, потянуло подобием свежего воздуха.

Чой продвигался вперед очень медленно. Сделает несколько шагов – и прислушается, движением ладони останавливая Романа. Он, в свою очередь, тормозил Ти, чувствуя всякий раз ее маленькую, твердую грудь.

Ти дышала ровно, будто не проделала весь этот утомительный маршрут, и послушно замирала под его рукой до следующего сигнала к движению.

Вот Чой застыл надолго, и Роман сквозь тихий гул услышал чью-то речь в отдалении. Голоса звучали едва слышно, то пропадая, то появляясь вновь, и их можно было бы принять за галлюцинацию, если бы не близость реального и ни в чем не сомневающегося Чоя.

– Пришли, – послышался его шепот.

– Да, – отозвался Роман.

– Это пока быть здесь, – сказал Чой, дотронувшись до корзины Романа.

– Хорошо.

Роман опустил корзину и автомат на пол.

– Идем, – прошептал Чой.

Они пробрались еще метров на десять, повернули – и снова пришлось протискиваться в узкую щель. Но на сей раз щель оказалась короткой.

– Стой, – едва слышно шепнул Чой.

Роман застыл на месте. Голос был слышен теперь так отчетливо, что он различал отдельные слова. Кто-то громко говорил по-английски, то и дело разражаясь добродушным смехом.

Они продвинулись вперед еще на несколько метров. Роман начал различать лица спутников, хотя Чой давно погасил свой фонарик.

Это снаружи в лаз проникал слабый свет. Роман понял, что пещера находится рядом. Добрались.

Чой придвинулся к краю лаза, поводил головой и поманил Романа к себе.

Роман зашел за спину старика, выглянул в щель.

Картина, открывшаяся ему, была впечатляющей. Под ним лежал громадный провал, простиравшийся вширь так глубоко, что его дальняя стенка терялась во мраке. Наверху чернел купол, истинную высоту которого трудно было определить. Казалось, что он высится до самого неба.

Щель, из которой выглядывал Роман, находилась ближе к потолку. От нее до земли было примерно метров двадцать. Поэтому-то щель оставили без внимания. Таких дыр в стене, особенно под потолком, было множество. Каждую не проверишь на предмет ее выхода на поверхность.

Рабочая зона располагалась внизу слева, освещенная по периметру лампами дневного света. Роман увидел тот самый, странного вида «самогонный аппарат», изображение которого он передал в Москву. Рядом стояли столы с оргтехникой и дизели, дающие электроэнергию. На некотором удалении от рабочей зоны располагались спальный отсек и кухня.

Один из дизелей работал, наполняя тихим гулом всю пещеру. Но она была столь объемна, что гул распадался в ее глубине, почти не мешая разговору двух человек, сидевших за небольшим чайным столиком.

Если точнее, то разговаривал один человек, худой старик с седой растрепанной шевелюрой. Он листал какую-то книгу и одновременно обращался к коренастому вьетнамцу, сидевшему напротив него.

– Понимаешь, Фам, если верить Кларку, то дифференциация начинается через один период после инициирования реакции, – прислушавшись, разобрал Роман.

«Профессор Брэксмар, – усмехнулся он. – Ну, будем знакомы».

Фам преданно глядел на профессора, но понимал ли он, о чем идет речь, сказать было трудно. Прихлебывая из пиалы, стоящей перед ним, он время от времени кивал, что давало право предполагать, как минимум, наличие у него познаний в области английского языка.

Но Романа сейчас интересовало другое. По внешнему виду Фама было ясно, что он не только помощник профессора, но и его ангел-хранитель. Бугры мускулов на плечах, литая спина, бритая голова на воловьей шее. Этот один стоит всей охраны. Которая, кстати сказать, преспокойно дрыхла в спальном отсеке, полагаясь на тех, кто находится снаружи.

Роман сверху насчитал пять занятых кроватей. Если караульная служба несется круговым методом, то снаружи сейчас находится не менее десяти часовых. Итого, всех пятнадцать. Маловато для охраны столь многообещающего проекта.

А впрочем, здесь расчет не столько на мощь охраны, столько на скрытность и удаленность самого места. В самом деле, кому придет в голову что-то здесь выискивать? Разве только раз в год заглянет случайный рыбак? Для того чтобы его прогнать, сил было более чем достаточно. В крайнем случае можно и подмогу запросить. Надо думать, минут через десять сюда примчится целый рой вертолетчиков.

Но это – если тревогу поднимут снаружи. А если наружную охрану не потревожить и провернуть все дело непосредственно в пещере, то и подмоги никакой не будет. Хотя Роман и так не собирался ни с кем вступать в бой. Его дело – тихохонько спуститься вниз, заложить взрывчатку под «самогонный аппарат», под дизели и горючее, и привести детонатор в действие. И все. Свою задачу он мог считать выполненной.

Правда, были некоторые нюансы. Москва просила по возможности добыть документацию. Добыть-то можно. Но как ее отсюда вынести? То есть как выбраться самому? Именно так стоял вопрос: как выбраться самому? И возможно ли это в принципе, особенно после того, как он спустится вниз?

Теоретически все было вроде выполнимо. По пунктам.

Первое. Дождаться смены караула и отхода новой партии охранников ко сну.

Второе. Дождаться, когда профессор и Фам улягутся спать тоже. Допустим, это произойдет скоро, потому что вряд ли профессора устроит, когда его разбудит посреди ночи вернувшаяся с дежурства орава караульных. Скорее всего, они отходят ко сну в одно время.

Третье. Через час после отбоя – пусть все хорошенько разоспятся – произвести спуск. На то, чтобы заложить тротил и мины, потребуется не более трех минут. Затем «выпотрошить» винчестер профессора. Это еще пять минут. Подняться наверх, благо диск с информацией подъем не затруднит, и активировать уже из щели детонатор. И уйти прежним путем, пока тут будут метаться, искать лазутчика.

Отличная программа. Но, увы, невыполнимая.

Во-первых, вместо дистанционного управления – бикфордов шнур, что не дает времени даже на подъем, не то что на красивый и безопасный подрыв заряда издалека. Во-вторых, файлы профессора наверняка защищены паролем, на разгадывание которого нет времени. Значит, надо извлекать жесткий диск, а это – шум, и все сопутствующие этому шуму последствия. В-третьих, Роман должен, не надеясь на взрыв, своими руками прикончить профессора. «Тихого» оружия нет, придется работать либо ножом, либо, учитывая близость к профессору Фама, «калашниковым». А это опять-таки шум, и очень большой, с привлечением наружной охраны и необходимостью производить взрыв немедленно. То есть выполнить тот самый приказ, который Роман получил от Дубинина.

И перестать быть.

Хуже всего то, что только этот вариант гарантировал полную ликвидацию угрозы. Как Роман ни ломал голову, спастись ему не удавалось. Конечно, он мог, перестреляв с помощью Чоя тех, кто находится внутри, поджечь запал и сделать попытку пробиться через тех, кто находился снаружи. Но если они хоть немного задержатся, то неминуемо погибнут от взрыва. И потом, Роман не был уверен, что Чой захочет спускаться с ним вниз и подвергать себя смертельному риску. Он был только проводником, зачем ему эта братская могила? К тому же ему еще внучку в люди выводить.

Поэтому все, что мог Роман, это надеяться только на себя. И на некое чудо, которое могло бы дать ему шанс выбраться из пещеры живым.

«Допустим, я поднимусь наверх и шарахну по заряду из гранатомета, – соображал он. – Но попаду ли? Это вопрос. А если промажу, все рухнет. Ну, раздолбаю кое-что из оборудования. Заменят, и все дела. А второй попытки у меня не будет. Тут выставят такую охрану – червяк не проползет. А, пожалуй, перенесут работы в другое место. И все, пиши пропало».